Типичный Лукин. Берется совершенно абсурдная идея, детально прорабатывается, получает логичную структуру и целостных персонажей. В этот раз разговор о том что находится по ту сторону зеркал. И никакого отношения к «Зазеркальям» а-ля Алиса это не имеет.
Любители бесчисленных историй о том, как некий персонаж, пройдя сквозь зеркало, оказывается в симметрично опрокинутом мире, где логика становится абсурдом, а добро злом, вероятно, будут разочарованы истинным положением дел. Не такой уж он и опрокинутый, этот мир, а зеркальную грань, что бы там ни утверждал мистер Доджсон, человеку преодолеть не дано.
На самом деле за гранью находится павильон «пограничного зазеркалья», в котором персоналии работают как актеры в театре, с той лишь разницей что вместо спектакля они вынуждены повторять действия всех отражаемых зеркалом людей. За павильоном находится глубокое зазеркалье, с биржей отражений в середине.
Кроме старожилов, толкутся на бирже и отражения с улицы: из прудов, из колодцев. Удивительно, что при таком наплыве жаждущих работы псевдосветило еще не разбухло до размеров вселенной. Этому феномену есть два объяснения. Не берусь судить, насколько они противоречат друг другу. Первое: иные физические законы, когда большее со всеми удобствами умещается в меньшем. И второе: вместе с биржей расширяется и само зазеркалье…
В книге описывается бытие персоналий, работающих в зеркале Василия, угрюмого маргинала злоупотребляющего алкоголем.
Пересказывать и описывать творения Лукина — занятие бесперспективное, это нужно читать.
Окрашены все павильоны одинаково – в ртутно-серые тона, поскольку расцвечивать их снаружи, согласитесь, нет никакого смысла. Вокруг каждого в беспорядочном изобилии разбросаны призраки окурков, картонных коробок, даже зонтиков. Скажем, вышло отражение человека из отражения комнаты в глубокое зазеркалье. В руках – авоська. Ну и оставило ее где попало. Конечно, авоська наверняка еще понадобится при возвращении, но в том-то вся и тонкость, что незримому техническому персоналу проще отразить неодушевленку заново, нежели искать, куда она, зараза, подевалась. Только что ведь была!..